Berkovsky Songbook (6)

6    Виктор Берковский

Ах музыкант мой, музыкант


	
АХ МУЗЫКАНТ МОЙ, МУЗЫКАНТ
Стихи Б. Окуджавы

Круглы у радости глаза и велики у страха,
и пять морщинок на челе от празднеств и обид...
Но вышел тихий дирижёр, но заиграли Баха,
и всё затихло, улеглось и обрело свой вид.
Всё стало на свои места, едва сыграли Баха...
Когда бы не было надежд -- на чёрта белый свет?
К чему вино, кино, пшено, квитанции Госстраха
и вам -- ботинки первый сорт, которым сносу нет?
"Не всё ль равно: какой земли касаются подошвы?
Не всё ль равно: какой улов из волн несёт рыбак?
Не всё ль равно: вернёшься цел или в бою 
падёшь ты,
и руку кто подаст в беде -- товарищ или враг?.."
О, чтобы было всё не так, чтоб всё иначе было,
наверно, именно затем, наверно, потому
играет будничный оркестр привычно и вполсилы,
а мы так трудно и легко всё тянемся к нему.
Ах, музыкант мой, музыкант, играешь, да не знаешь,
что нет печальных и больных, и виноватых нет,
когда в прокуренных руках так просто ты сжимаешь,
ах, музыкант мой, музыкант, черешневый кларнет!
Ах, музыкант мой, музыкант, черешневый кларнет...

	


	
ПАМЯТИ ФРАНСУА РАБЛЕ
Стихи Ю. Мориц

Чудесно рухнуть на опушку!
Спиной -- в тюфяк, щекой -- в подушку,
И нежной ленью овладеть
Не по верхам, а в совершенстве,
Чтобы в растительном блаженстве --
Как шмель над клевером, гудеть!
В раю не держат изваяний!
Он -- для купаний, для валяний
И для других счастливых дел!
И не повальное жеманство,
А здравый дух раблезианства
Там населеньем овладел.
На лучший мир не уповая,
Цветёт культура смеховая --
Комедианство, анекдот,
Пьерро танцует в балагане
На барабане, гол, как в бане, --
И развлекает свой народ.
Благословенна передышка,
Когда хохочешь, как мартышка,
Над роком, смертью и судьбой,
Над женщиной и над мужчиной!
Проверка вольностью бесчинной --
Осталась ли душа с тобой!
Когда смешное хлещет в уши,
Само бессмертье хлещет в души,
Как виноградное вино,
И в передышке всё забыто:
Короткий век, угрюмство быта,
И все трагичное -- смешно!

	
Легко вернёшься в муравейник,
Согреешь на плите кофейник,
На ужин зелень пожуёшь.
Равно простейшим и приматам,
Ты насладишься ароматом
Того, что длишься и живёшь!
Благословенна передышка,
Когда хохочешь, как мартышка,
Над роком, смертью и судьбой,
Над женщиной и над мужчиной!
Проверка вольностью бесчинной --
Осталась ли душа с тобой!

	


	
СТАРЫЙ ЦИРК
Стихи Д. Самойлова

Бим-бом, бим-бом, бим-бом...
Фонари погасли под шатром.
Разошлись зеваки. А потом
В клетках звери тощие грустят,
Вечный рупь канючит акробат.

	
В номерах циркачка с циркачом
Хлещут чай, болтая ни о чем.
Фокусник Петров (Али-Баба)
В пух продулся -- значит, не судьба.
С кавалером, помня про канат,
Пьёт канатоходка лимонад.
Думает в постели казначей,
Как бы облапошить циркачей.
А под мокрым тентом шапито
Слышен чей-то слабый шёпот. То
Ангел цирка с детской головой
Бродит над ареной цирковой.
Бим-бом, бим-бом, бим...
Бом увел жену у Бима.
Ненавидит Бома Бим.
Как она была любима!
Он недавно был любим...
На манеже град пощёчин
Отпускает Биму Бом.
Их союз казался прочен,
А теперь столкнулись лбом.
На манеже град пощёчин
Отпускает Бому Бим...
Почему-то мы хохочем
И над тем и над другим.
Бим-бом, бим-бом, бим-бом...

	

	

	


	
ШУБЕРТ ФРАНЦ
Стихи Д. Самойлова

Шуберт Франц не сочиняет,
Шуберт Франц не сочиняет:
Запоётся -- запоёт.
Он себя не подчиняет,
Он себя не продает.
Не кричит о нём газета,
И молчит о нём печать.
Жалко Шуберту, что это
Тоже может огорчать.
Знает Франц, что он кургузый
И развязности лишён,
И, наверно, рядом с музой
Он немножечко смешон.
Шуберт Франц не сочиняет,
Шуберт Франц не сочиняет:
Запоётся -- запоёт.
Он себя не подчиняет,
Он себя не продает.
Жаль, что дорог каждый талер, 
Жаль, что дома неуют.
Впрочем -- это всё детали,
Жаль, что песен не поют!..
Но печали неуместны,
И тоска не для него!
Был бы голос! Ну а песни --
Запоются! Ничего!

	



	
КИНЕМАТОГРАФ
Стихи Ю. Левитанского

Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах ещё нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.
И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно...
Жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазёр
этот равно гениальный и безумный режиссёр?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелостью дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, 
идти на дно...
Жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино!
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
Всё проходит в этом мире, снег сменяется дождём,
всё проходит, всё проходит, мы пришли, и мы уйдем.
Всё приходит и уходит в никуда из ничего.
Всё проходит, но бесследно не проходит ничего,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу,
по возможности достойно доиграть свое хочу, --
ведь не мелкою монетой -- жизнью собственной плачу
и за то, что горько плачу, и за то, что хохочу.
О, как трудно, как прекрасно пить, любить, 
идти на дно...
Жизнь моя, кинематограф, чёрно-белое кино!

	

	


ЧЕЛОВЕК, СТРОЯЩИЙ ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ
Стихи Ю. Левитанского

Он лежит на траве
под сосной
на поляне лесной
и, прищурив глаза,
неотрывно глядит в небеса --
не мешайте ему,
он занят:
он строит,
он строит воздушные замки.
Галереи и арки,
балконы и башни,
плафоны, 
пилястры,
колонны,
пилоны, 
рококо и барокко,
ампир
и черты современного стиля,

	
и при всём --
совершенство пропорций,
изящество линий --
и какое богатство фантазии,
выдумки, вкуса!
На лугу,
на речном берегу,
при луне,
в тишине,
на душистой копне
он лежит на спине
и, прищурив глаза,
неотрывно глядит в небеса --
не мешайте ему,
он занят,
он строит,
он строит воздушные замки,
он весь в небесах,
в облаках,
в синеве,
ещё масса идей у него в голове,
конструктивных решений
и планов,
он уже целый город воздвигнуть готов,
даже сто городов --
заходите,
когда захотите,
берите,
живите!
Он лежит на спине,
на дощатом своем топчане,
и во сне,
закрывая глаза,
всё равно продолжает глядеть в небеса
потому что не может не строить
своих фантастических зданий.

	
Жаль, конечно,
что жить в этих зданьях,
увы, невозможно --
и ни мне, и ни вам,
ни ему самому,
никому, никому.
Ну, а всё же,
а всё же,
я думаю,
нам не хватало бы в жизни чего-то
и было бы нам неуютней на свете,
если б не эти
невидимые сооруженья
из податливой глины
воображенья,
из железобетонных конструкций
энтузиазма,
из огнем обожжёных кирпичиков
бескорыстья
и песка,
золотого песка простодушья, --
когда бы не он,
человек,
строящий воздушные замки.