Приложение 2   

              Вокруг трагедии в Смольном


 Уважаемая редакция! В вашей газете от 11 января 1990 года была
опубликована статья А.Кириллиной "Трагедия в Смольном", в которой
выдвинуты версии убийства С.М.Кирова. Автор пишет: "Комиссия
Политбюро, созданная после 20го съезда партии для расследования
обстоятельств убийства Кирова, не обнаружила весомых доказательств
этой версии". Имеется в виду причастность Сталина. Я категорически
протестую против этого утверждения, оно прямо противоположно выводам,
сделанным Комиссией Политбюро. Эта Комиссия была создана в 1960 году
во главе со Шверником. Я тоже вошла в состав Комиссии, вся ее работа
проходила при моем непосредственном участии. Мы опросили тысячи людей,
изучили тысячи документов. Согласно решению 20го съезда КПСС
 а доклад Н.С.Хрущева был принят съездом как резолюция съезда 
нами были расследованы обстоятельства убийства и события, ему
предшествовавшие. Вот что открылось.

Во время 17 партсъезда, несмотря на его победоносный тон и овации
Сталину, на квартире Серго Орджоникидзе, в небольшом доме у Троицких
ворот, происходило тайное совещание некоторых членов ЦК  Косиора,
Эйхе, Шеболдаева и других. Участники совещания считали необходимым
отстранить Сталина с поста генсека. Они предлагали Кирову заменить
его, однако он отказался. После того, как Сталину стало известно об
этом совещании, он вызвал к себе Кирова. Киров не отрицал этого факта,
заявив, что тот сам своими действиями привел к этому.


При выборах в ЦК на съезде фамилия Сталина была вычеркнута в 292
бюллетенях. Сталин приказал сжечь из них 289, а в протоколе,
объявленном съезду, было показано 3 голоса против.
Комиссия Политбюро, ознакомившись
в Центральном партархиве с бюллетенями и протоколами голосования,
установила факт фальсификации выборов. Вызванный в ЦК бывший член счетной
комиссии съезда В.М.Верховых сообщил подробности этой истории.
Впоследствии почти все делегаты 17 съезда были уничтожены. Из 63 членов
счетной комиссии 60 были расстреляны, а уцелевшие репрессированы.


Киров, осознавая, что после происшедшего он неизбежно будет уничтожен
Сталиным, говорил своим родным и друзьям, что голова его теперь на плахе.
Убийцу Кирова Николаева трижды задерживала охрана Кирова, при нем был
обнаружен портфель с разрезом на задней стороне, в котором находился
заряженный револьвер и план Смольного. Однако сотрудники Ленинградского
ГПУ его каждый раз отпускали, угрожая охране.
Убийца, явившийся 1 декабря в Таврический дворец на партактив, где
Киров должен был делать доклад, был предупрежден и перешел в Смольный,
так как Киров поехал туда за материалами для доклада.

На другой день после убийства на допросе у Сталина в Смольном Николаев
заявил, что его в течении четырех месяцев склоняли к совершению
убийства сотрудники ГПУ, настаивая на том, что это необходимо партии и
государству.

Личный охранник Кирова Борисов, предупреждавший его об опасности,
был убит по дороге в Смольный ударом лома по голове сотрудниками ГПУ,
сопровождавшими его на грузовике на допрос к Сталину.

Тщательное расследование многих других важнейших обстоятельств,
показаний близких Кирову людей и других свидетелей, все это привело
Комиссию к неопровержимому заключению: убийство Кирова было
организовано Сталиным.

После убийства Кирова Сталин обрушил на страну лавину ужасающего
террора. По всем республикам и областям рассылались контрольные
цифры на аресты. В директиве за подписью Сталина и Молотова
предписывалось организовывать во всех районах показательные суды,
а если нет подходящих больших помещений, устраивать их в церквах.

Несмотря на однозначный результат, полученный Комиссией, мне уже
не в первый раз приходится встречать публикации, в которых со
ссылкой на документы Комиссии, делается вывод о непричастности
Сталина к убийству Кирова. Я вижу два объяснения этому.
Возможно, это результат недобросовестности авторов подобных
публикаций и сознательное искажение содержания исторических
документов. Может быть, однако, причина в том, что подлинные
документы Комиссии заменены какимито другими. Я полагаю, что более
вероятной является вторая версия. У меня есть серъезные основания
думать, что это именно так.


Следует отметить, что все расследование материалов проводилось мной
в обстановке яростной травли со стороны сталинистов и интенсивной
слежки за каждым моим шагом.
После того, как материалы всех расследований (они составили 64 тома)
и итоговые записки по ним были сданы в архив, я была вынуждена уйти
из КПК. После моего ухода в окружении Н.С.Хрущева нашлись лица,
заинтересованные в переоценке выводов Комиссии Политбюро.
Они поручили заместителю председателя КПК З.Г.Сердюку вновь допросить
главных свидетелей. Эту работу помогал ему выполнить сотрудник КПК
Г.С.Климов. Они вызывали свидетелей, вынуждали их отказываться от
ранее данных ими показаний и давать противоположные; уничтожали все
основные документы и подделывали вместо них другие.

Было составлено новое заключение совсем иного свойства: якобы
Комиссия не располагает достаточными данными, изобличающими Сталина
в организации покушения на жизнь Кирова.

В июне 1989 года ко мне явился представитель КПК Н.Катков в
сопровождении двух прокуроров с целью якобы посоветоваться о работе
Комиссии. В ходе беседы подтвердилось, что по заданию сталинистов из
окружения Хрущева был совершен исторический подлог.
Из документов расследования исчезли:

 Свидетельство члена партии с 1911 года С.Л.Маркус, старшей сестры
жены С.М.Кирова  с его слов  о тайном совещании на квартире
Орджоникидзе и о вызове Кирова после этого совещания к Сталину и
подробно о беседе его с генсеком;

 Копия полученных на следствии показаний помощника Орджоникидзе 
Маховера, присутствовавшего на упомянутом совещании.
По этому поводу представитель КПК заявил, что никакого совещания на
квартире Серго в дни работы 17 партсъезда не было;

 Исчезли также показания старых большевиков Опарина и Дмитриева о
сцене допроса Сталиным Николаева 2 декабря, когда убийца заявил
Сталину, что к покушению на жизнь Кирова его побудили и готовили
сотрудники НКВД. Тогда энкаведисты жестоко избили Николаева и в
бесчувственном состоянии доставили его в тюрьму. В материалах
расследования были свидетельства тюремных врачей.

 Пропало полученное в ходе расследования заключение, данное хирургом
Мамушиным, участвовавшим во вскрытии тела Борисова. Согласно этому
заключению Борисов погиб не во время инсценированной сотрудниками
НКВД аварии, а от удара по голове массивным твердым предметом.

Отсутствуют также показания Кузова, водителя грузовика, в котором
везли Борисова на допрос к Сталину. Вместо прежнего показания, где
Кузов писал, что никакой аварии не было, теперь имеется показание,
что авария произошла, в ней якобы и погиб Борисов.


Круглосуточно находившийся при Николаеве в камере сотрудник ГПУ Кацафа
написал в Комиссию, что убийца согласился дать следствию требуемые от
него показания о якобы существующем "троцкистскозиновьевском центре"
только после обещания следователем сохранить ему за это жизнь.


На суде под председательством Ульриха  Николаев сначала отказался от
вымученных у него показаний и заявил, что никакого центра не было.
Ульрих вел допрос Николаева в отсутствии всех остальных обвиняемых
и в конце концов сломил его. В перерыве судебного заседания Николаева
держали отдельно. Он снова кричал, что никакого центра не было, что
он оговорил невинных людей. Об этом пишет в письме на имя Н.С.Хрущева
конвоир Гусев, находившийся у дверей комнаты, в которой держали
Николаева. После объявления смертного приговора Николаев  непрерывно
кричал: "Обманули!"

О происходившем на суде дала также показания Комиссии присутствовавшая
в зале суда знакомая Ульриха. Ее свидетельство, также как и приведенные
выше показания Кацафы, исчезли.

Исчез важнейший документ: представленная КГБ в Комиссию Политбюро
сводка о количестве репрессированных с января 1935 года по июнь 1941
года  по годам и различным показателям  с общим итогом:
19 840 000 арестованных, из которых 7 миллионов расстреляно в тюрьмах.
Представитель КПК заявил, что в деле имеется якобы лишь моя личная
записка с упоминанием двух миллионов жертв. Такой записки я никогда
не писала.

В ходе нашего расследования в личном архиве Сталина обнаружен
собственно составленный им документ со списками двух сфабрикованных
им троцкистскозиновьевских центров  ленинградского и московского.
Причем Зиновьев и Каменев были вначале помещены Сталиным в
ленинградский, а затем переставлены в московский центр, так же как
и другие участники вымышленных центров. Этот документ был передан
заведующим личным архивом Сталина как особо секретный.
Графологическая экспертиза Прокуратуры СССР подтвердила, что рукопись
составлена собственноручно Сталиным. Два сотрудника ленинградского
управления НКВД показали Комиссии, что в 1934 году, во время своего
пребывания в Ленинграде Сталин вызвал их с картотеками на зиновьевцев
и троцкистов. Сталин располагал кроме того списком двадцати двух
бывших оппозиционеров, которых начальник ленинградского управления
НКВД Медведь представлял Кирову для визы на арест, однако Киров
в санкции отказал.

В присутствии этих сотрудников Сталин и сфабриковал состав
террористических центров. Этих свидетельств, по словам представителя
КПК, в деле нет. Он уверял меня в том, что упомянутая рукопись
принадлежит не Сталину, а руке Ежова, хотя фотокопия сталинской
рукописи и акт графологической экспертизы были разосланы вместе
с итоговой запиской членам Политбюро.


Кроме материалов Комиссии, для обоснования своих утверждений,
Кириллина упоминает публикацию в седьмом номере журнала "Известия ЦК"
за 1989 год, где помещена таблица, из которой видно, что Сталин будто
бы недополучил всего три голоса при выборах в ЦК. Но там ни слова
не сказано, что эта таблица была составлена Затонским после приказа
Сталина уничтожить все остальные бюллетени, в которых его, Сталина,
имя было вычеркнуто.

Там же опубликован протокол Затонского, в котором говорится, что не
хватает 166 бюллетеней. И далее публикуется поддельный протокол,
якобы подписанный мною, Кузнецовым, Лавровым и неким Матковским,
в котором говорится, что будто бы при вскрытии бюллетеней было
установлено такое же количество недостающих бюллетеней: 166.
На самом деле мы обнаружили при подсчете бюллетеней, что не хватает
289. В сумме с тремя голосами против Сталина, объявленными на съезде,
это составило 292 голоса против Сталина. Никакого Матковского с нами
при вскрытии бюллетеней в архиве не было и наш протокол он не
подписывал. Я впервые услышала такую фамилию только теперь.

Далее публикуется поддельное заявление члена счетной комиссии
В.М. Верховых, который якобы не помнит, сколько голосов против имел
Сталин. На самом деле Верховых дал подробное описание того, что
обнаружила счетная комиссия и что происходило затем.
Когда Верховых пришел в ЦК по нашему приглашению, мы решили не
говорить ему сначала о том, что мы обнаружили при вскрытии бюллетеней,
и задали вопрос: "Что происходило при голосовании на выборах в ЦК на
17 съезде?". Мы были поражены его ответом, так как он сразу точно
назвал число: "Против Сталина было подано 292 голоса."
Затем он рассказал, что ввиду этого Затонский отправился к Кагановичу,
который руководил организационными вопросами на съезде.
Тот повел его к Сталину, и последний спросил: "А сколько получил
против Киров?". Когда Затонский ответил, что три, Сталин приказал:
"Мне тоже оставьте три, остальные уничтожьте".
Это и было сделано. Все это Верховых подробно изложил в своем
заявлении в ЦК, он все прекрасно помнил.

Другой член счетной комиссии, Н.Андреасян, незадолго до своей смерти
приходил ко мне со своими мемуарами и признавался, что его вызвал в
свое время Климов и склонил изменить свое прежнее показание, данное
раньше, где он писал, что в его урне было 13 бюллетеней против
Сталина, и дать другое показание, о чем он сожалел.

В 60ых годах ко мне приезжала из Волгограда член партии с 1917 года
Е.Трунина специально затем, чтобы сообщить, что ее вызывали в обком
партии, куда прибыл некий посланец от Климова из КПК и требовал, чтобы
она отказалась от своих показаний, данных ранее в Комиссии Политбюро
о враче, который имел сведения об обстоятельствах убийства Кирова.
Трунина отказалась сделать это.

Все это делалось для того, чтобы дать совершенно другую, искаженную
оценку 17му съезду партии и не допустить раскрытия правды в отношении
подлинного организатора убийства Кирова  Сталина.

Многие делегаты съезда и сам Киров выступали на съезде со
славословиями в адрес Сталина. Бухарин, Рыков и Томский капитулировали
под улюлюканье некоторых делегатов, объявивших 17 съезд съездом
победителей.. Но все это оказалось кровавым, трагическим фарсом:
съезд победителей превратился в съезд расстрелянных.

Над кем же пытались объявить себя победителями на 17ом съезде?
Над народом, против которого Сталин повел с 1928 года войну, под видом
построения социализма на селе совершил контрреволюционный переворот,
отняв у крестьянства землю и волю и орудия производства, за которые
оно воевало с белыми всю гражданскую войну. Теперь же оно уничтожалось
и физически в своей лучшей трудовой части.

Однако, несмотря на то, что почти все присутствовавшие на съезде лично
участвовали во всем этом, многие из них начали осознавать страшную
суть содеянного и роковую роль Сталина в этих событиях.

Судьбоносное, непреходящее значение 17го съезда в этом и заключается,
что партия коммунистов на том съезде последний раз дала бой, оказала
действенное сопротивление побеждавшей на долгие годы диктатуре Сталина.

Как видим, даже сегодня имеется определенная тенденция ввести
общественность в заблуждение относительно выводов Комиссии Политбюро
о событиях, происходивших в период культа личности Сталина.
Это касается и 17го съезда, и убийства Кирова и, по существу,
подрывает  постановление Политбюро с поручением Комиссии пересмотреть
все процессы тридцатых годов, принятое в 1960 году на основе выводов
Комиссии.
После рассылки членам Президиума ЦК докладной записки по процессу
Бухарина мне позвонил рано утром Н.С.Хрущев и сказал:
"Я всю ночь читал вашу записку и плакал над нею. Что мы наделали!
Что мы наделали!"

Тем не менее под давлением сталинистов  членов Президиума ЦК  все
материалы, как по убийству С.М.Кирова, так и по всем упомянутым
процессам, Н.С.Хрущев распорядился положить в архив.
В ответ на мои возражения он заявил: "Нас сейчас не поймут.
Мы вернемся к этому через пятнадцать лет."
Я сказала: "В политике откладывать решение на пятнадцать лет, значит
вырыть себе под ногами яму. Вы окружены не ленинцами."

Я вижу выход из создавшегося положения в опубликовании материалов,
собранных Комиссией Политбюро, как минимум ее итоговой записки по
убийству Кирова, то есть сделать то, что не было сделано почти
тридцать лет назад.


                           10.02.1990

                           О.Г.Шатуновская, член КПСС с 1916 года

                           Москва